Многие любители литературы уверены – Чабуа Амирэджиби написал за свою жизнь лишь один роман – "Дата Туташхиа".
Так часто бывает, если слава писательского детища масштабами своими перекрывает его самого как личность. В литературе это не редкость. Для подобных случаев существует и общепринятый термин – "автор одного романа". Кстати, отнюдь не умаляющий достоинств, а подчас и гениальности создавшего его творца.
Только в данном случае все не совсем так. А вернее – совсем не так. Во-первых, творчество Амирэджиби намного шире. А во-вторых, лавры, справедливо обрушившиеся на "Туташхиа", личности автора не затмили и затмить не могли. Хотя бы в силу того, что жизнь его сама по себе – это несколько феерических, сплетенных воедино приключенческих романов. Где трагедия удивительнейшим образом сочетается с верой и оптимизмом; и никогда не гаснет свет. А реальные события порой кажутся вымыслом, на который не способна самая изощренная авторская фантазия.
Чего стоит один лишь эпизод с директорством в Белоруссии! Это когда Чабуа – в очередной раз сбежавший из лагеря политзаключенный – умудрился стать директором завода. Притом, поднял производство на качественно новый уровень. Превратил предприятие в образцовое, поездил в командировки за границу. Вернулся, прославился. И… снова сел, поскольку в ходе представления к высокой правительственной награде всплыла вся его подноготная…
Да и не чудо ли, что осужденный еще в 1944 году по политической статье он вообще сумел уцелеть в сталинских застенках?! В отличие от отца, известного юриста, расстрелянного в 1938-м. Правда, невзирая на наличие в семье "врага народа", кислорода ее членам не перекрывали. Так, старшая сестра была замужем за знаменитым советским поэтом, а впоследствии стала супругой известного советского физика.
Тем не менее, Чабуа избрал иной удел – протест и борьбу. Выбор опасный, рискованный, а с учетом вполне сносных перспектив – еще и авантюрный. В лагерях он в общей сложности отсидел больше 15 лет. Трижды бежал. Примерил на себя самые разные социальные роли; под конец постригся в монахи. А в результате, приобрел совершенно уникальный жизненный опыт. Который сплавившись с образованностью и высоким интеллектом дал поразительно щедрые всходы.
Я не только о романе "Дата Туташхиа". Если кто обратил внимание, язык мой до сих пор не повернулся назвать Чабуа Амирэджиби писателем. Не потому что он не достоин столь почетного звания. А потому что понятие это попросту не в состоянии его вместить как личность и гражданина! Для Грузии и грузинского общества Чабуа – творец духа, а не писатель и прозаик.
Он считал себя патриотом, но никогда не был националистом. Его избрали депутатом парламента, но он не стал политиком в привычном понимании. Такого человека правильней было бы назвать общественным деятелем, если бы и этот термин чересчур не приелся. Поэтому лучше, наверное, сформулировать его общественную значимость так: небеса наложили на Чабуа Амирэджиби миссию, которая, вдобавок и к счастью, увенчалась гениальным литературным шедевром!
В заголовке этого эссе, образно облачив Робин Гуда в кавказскую чоху, я имел в виду вовсе не Дату Туташхиа, а самого автора. Убежден – в образе этом, как и в мучительных нравственных поисках созданного им героя, Амирэджиби отразил себя, свой взгляд на вещи и собственную жизненную философию.
Причем, чоха его – не грузинская, а именно кавказская. Потому что в Туташхиа – и вряд ли кто-то на Кавказе, как мне кажется, станет это оспаривать – воплощены лучшие качества всех кавказских народов. Это именно то, что нас роднит. При всех сложностях, противоречиях и разногласиях. Первым долгом – чувство достоинства, непреодолимое стремление к справедливости, мужество, благородство.
Жаль только, что кавказскую чоху нигде больше в мире не носят. А то в целом образ Туташхиа может служить обобщенным выражением чистоты духа. Того, что кроется в недрах души любого народа, ищущего свой нравственный стержень. Роман был переведен на многие языки и повсеместно пользуется огромным успехом.
Да и в нас самих в этом смысле столько всего перемешалось! Я, наверное, покажусь вам субъективным, но это – и неистребимая американская тяга к независимости, и легкое французское самомнение, и пылкая испано-арабская несдержанность, и (нередко) немецкая расчетливость, и добропорядочная еврейская семейственность, и беззаботная итальянская музыкальность…
"Два человека в равной мере одаренных, могут быть нравственно совершенно не схожи, и каждый из них на свой лад использует отпущенное ему дарование". Это слова самого Чабуа, который все отпущенные ему таланты использовал исключительно во благо людям. И всегда был предельно честным со всеми. Со своими сокамерниками и палачами, с врагами и друзьями, с чужими людьми и близкими. В том числе, со своими читателями.
О честности литературной, кстати, поясню конкретней.
В качестве носителя присущих лично себе высоких нравственных принципов, Амирэджиби выбрал "абрека". На Кавказе – отторгнутого общиной изгоя. Как правило, умелого и отважного воина. Однако, по сути дела, живущего грабежами. Как и Робин Гуд, которого народное воображение, скорее, мифологизировало в роли борца за справедливость. Подобный образ, как известно, становится особенно востребован и популярен в эпоху революционных ломок.
Проще всего было безоговорочно его принять. Не припомню, чтобы в литературной практике кто-то упрекнул за это автора. Однако Чабуа Амирэджиби и здесь остался предельно честным с читателем и с самим собой. Прием, к которому он прибегнул, незаметен, если вы знакомы с героем лишь благодаря популярнейшему в свое время киносериалу "Берега". Отменная режиссура Гиги Лордкипанидзе и Гизо Габескирия, блестящий ансамбль актеров во главе с Отаром Мегвинетухуцеси, изумительная музыка Гии Канчели.
Не спорю, более чем убедительно! Однако в книге абрек Дата Туташхиа, при всем своем благородстве, нигде не описывается в авторском тексте напрямую. Образ его незаметно вылеплен из ссылок, воспоминаний и свидетельств других людей. Чабуа Амиреджиби мудро сохраняет своему герою возможность оставаться загадкой, легендой. Как и должно идеалу, смысл которого обычно не в содержании, а в процессе поиска как таковом.
Автор не описывает гибели Туташхия. Тот просто уходит. В бессмертие.
Как ушел и сам Чабуа Амирэджиби…
