Париж. Ираклий
В Ираклии, парижанине грузинского происхождения, тбилисское представлено ярче, чем парижское. Насколько безупречна французская речь Ираклия, сказать, к сожалению, не могу, но то, что и после двадцати с лишним лет пребывания во Франции по-русски он говорит с тем же трудно одолимым акцентом, как если бы все это время безвыездно жил в Тбилиси — факт практического языкознания.
Но дело даже не в этом. Дело в том, что Ираклий — грузин по сути, по всему своему внутреннему содержанию, по отношению к миру и своему месту в нем. А потому он не может быть похож ни на француза, ни на удмурта, ни на шведа. Ничем, никак и никогда. Грузин — он и во Франции грузин.
Как Ираклий оказался в Париже и что он там делает? Служит шофером в гараже для особо важных персон, вследствие чего водит особо знатные автомобили. Способствует ли это получению особо интересной зарплаты, я сказать не могу, хотя, если судить по косвенным признакам, таким, например, как угостить чаем гостя или книга в подарок, то, скорее всего, хватает ему не только на жизнь.
Отец Ираклия, главный бухгалтер какого-то камне-злато-ювелирного предприятия был взят под стражу при Шеварнадзе еще советского периода, судим и приговорен к смертной казни, замененной впоследствии долголетним заключением. А затем отпущен на волю за недоказанностью преступления. Как видим, любить советскую власть в лице Эдуарда Шеварнадзе Ираклий не мог. Но дожидаться летального исхода державы Ираклий тоже не стал, а поехал туристом во Францию, где с чувством глубокого внутреннего удовлетворения осел на чужой земле.
С тех пор Ираклия в Грузии не видели. Саакашвили он считает клиническим недоумком, про Шеварнадзе и говорить не хочет, а на вопрос, как ему был Гамсахурдиа, отвечает в том смысле, что лучшее, что он мог сделать, это оставаться сыном великого грузинского писателя, а не лезть в политику.
В таком скептическом взгляде на "Грузию без себя" Ираклий проявляет внутреннюю солидарность с большинством эмигрантов всех волн и народов. А именно: почти никто из уехавших не хочет признавать свой шаг ошибочным и потому не хочет видеть изменения к лучшему на оставленной ими земле (Если они, конечно, есть). Что понятно, но несправедливо.
В ближнем кругу Ираклия много армян. Армянская община Франции, как не раз отмечал он, намного влиятельнее грузинской, и это, полагает Ираклий, есть большая армянская удача. Неудачей, и тоже большой, он считает удивительную для мудрой армянской нации доверчивость, с которой еще при Сталине они легкомысленно переезжали из благословенной Франции в края, "где так вольно дышит человек", — строить Армению.
"Ви что, нэ понимали, что этот усатый врет? Почему из Франции уэзжали? Зачем? Правда, были, ахпер джан, среди вас и умные люди, но мало".
Дальше была рассказана такая история. Не очень доверяя советской пропаганде, некоторые репатрианты договаривались сообщать, что на самом деле происходит на родине и имеет ли смысл собираться в дорогу остальным. Хитроумных способов передать объективную информацию было придумано много, но больше всего Ираклию запомнился такой.
Перед отъездом в Армению одна армянская семья попросила другую прислать спустя полгода — год фотографию. Договорились так: если на снимке все стоят, значит, в стране порядок и возвращаться домой можно. Если же уехавшие сфотографируются в положении "сидя", значит, рассказы о счастливой жизни в СССР полная лапша, и ехать нельзя ни в коем случае. В результате на снимке, который пришел из Армении, люди не сидели и не стояли. Они лежали…
…В свои шестьдесят восемь лет, как в буквальном, так и в фигуральном смысле Ираклий стоит на ногах крепко. Никого из друзей и знакомых во Францию не зовет, но и возвращаться в Грузию тоже не собирается. Никогда. Говорит, ему и здесь хорошо.
Так это или не так, я, честно говоря, не знаю. В душу ему не лез и трудными вопросами не пытал. Зачем? Не то, чтобы Ираклий от них откровенно уходил, но всякий наблюдательный собеседник отметил бы про себя несколько необычную для среднестатистического грузина погруженность в себя.
Но спустя пару дней в Швейцарии затронутая тема получила неожиданное продолжение. В лице опять же водителя, на этот раз отеля "Буреваж" — и как нетрудно догадаться, опять же грузина.
Женева. Андро и не только
…Андро отдал Швейцарии примерно столько же лет жизни, сколько Ираклий — Франции. Получил трудно добываемое швейцарское гражданство, страну теперь уже постоянного пребывания уважает, но, в отличие от Ираклия, на родине бывает каждый год. Туда — на автомобиле, обратно — самолетом.
Направление "туда" приятно не только для души, оно полезно и для кармана: Андро перегоняет на продажу в Грузию подержанные автомашины.
"Но если бы даже не это, все равно дольше года без родных и друзей не могу",- признается он.
"И вообще люблю…", — чуть помолчав, бросает он. Кого? Грузию, конечно.
Но вот какая штука. Недавно Sputnik Грузия рассказал о Бретте Уолкере, продюсере из Лондона. В одной из поездок по стране он представился так: "Я из Лондона, но живу в Тбилиси". Ему ответили: "Раз ты живешь в Тбилиси, значит, ты грузин!".
Так вот, Андро, проживи в Швейцарии еще сколько угодно лет, перестать чувствовать себя чужим вряд ли сможет. А уж тем более признавать грузина швейцарцем лишь потому, что он в Швейцарии живет, никто не станет.
Андро значительно моложе Ираклия, но, как выясняется, семьей тоже не обзавелся. Что удерживает, почему так?
"Швейцария сытая, богатая, спокойная страна. Здесь все удобно, все прилично, все вежливо, все аккуратно. Но пресно. До зеленой тоски,- утверждает Андро. — Потому жить скучно. Сходиться и дружить в нашем понимании — попить с соседом чашечку кофе, сесть за общий стол откушать сациви, поговорить — такого не наблюдается".
"Все похожи на всех. Благополучное во всех отношениях существование, но дефицит острых ощущений, никаких тебе "прыжков в ширину". Отсюда — лидерство по числу самоубийств в Европе",- считает Андро.
"Но ведь это еще не повод оставаться без семьи?". "Не повод, но…".
Почему Андро все-таки не женится? На этот вопрос есть у него ответ, вытекающий из конкретной жизненной ситуации. Пересказываю.
Женился однажды его земляк-приятель на швейцарке, а на третий год развелся. Из-за чего? "Местные дамы, — объясняет Андро, — признавать мужчину главой семьи не желают — предпочитают дружбу, равенство да братство. Это удручает. В данном случае так сильно, что вскоре молодым пришлось расстаться".
Вскоре земляк-приятель женился вновь. На этот раз на девушке из глубинного грузинского Марнеули.
И что? "А то, что спустя три года пришлось бедолаге расходиться и с ней. Девушка из Марнеули очень скоро взмыла к вершинам феминизма и стала поглядывать на мужа свысока. Климат тут, что ли, такой, — недоумевает Андро. — Жена и партнер по семейной жизни — это все-таки разное, это вовсе не одно и то же, это как километры и килограммы".
Соглашаюсь. Особенно с учетом засилья в Европе трансвеститов и ростом однополых связей, рождающих жестокий дисбаланс отношений. Просто становится непонятно, на каких китах-черепахах стоит сегодня мир?
Все в нем, конечно, меняется, весь вопрос в том — в какую сторону.
