В середине XIX века эта часть проспекта называлась Дворцовой улицей. Многое изменилось – Тифлис стал Тбилиси, великие князья остались в прошлом, да и старинное красивое здание давно уже именуется национальным Дворцом учащейся молодежи.
Но сад остался. И две сосны, которые, кажется, невозможно обхватить, тоже целы.
Главный герой здесь, конечно, дворец, чье белоснежное здание, возведенное в 1868 году архитектором Симонсоном, умудрилось сохранить былое великолепие. Словно заговоренное, оно уцелело даже во время гражданской войны в девяностых годах уже прошлого века, когда от многих домов на проспекте Руставели остались лишь обгоревшие стены.
Губернаторов и великих князей охраняли традиционно – выкрашенная в черно-белую полоску будка караульного у ворот и ажурная решетка ограды, опоясывавшая сад. Когда менялась власть (а с 1918 по 1921 год Грузия получила независимость и имела свой парламент), никакого штурма не было. Накануе прихода 11-й армии под командованием Орджоникидзе правительство, депутаты и семьи дворянства уехали в эмиграцию, оставив почти всю обстановку и имущество. Входи и живи.
Новые хозяева отказываться не стали. Правда, в самом дворце после великих князей жила только Екатерина Джугашвили, мать Сталина, рассказ о которой еще впереди.
Грибоедов и Чавчавадзе
Один из самых красивых вечеров случился в 1828 году, когда Главнокомандующий на Кавказе генерал Паскевич устроил бал в честь венчания Александра Грибоедова и Нино Чавчавадзе. Веселье происходило не только во дворце (то здание, придуманное архитектором Семеновым, несколько отличалось от нынешего, авторства Симонсона), но и в саду, который был празднично украшен.
Предложение устроить свадебный банкет во дворце стало для Грибоедова неожиданностью. Недавно полученная должность царского посланника в Персии все равно не давала права рассчитывать на такую честь. Но отгадка проста: жена Паскевича приходилась автору "Горе от ума" двоюродной сестрой. Семейные связи все и решили.
После обильного, даже чересчур, ужина, гости смогли выйти в сад, дорожки которого были засыпаны гравием, так уютно поскрипывавшем под ногами свидетелей красивой истории любви.
Александр и Нина только стали мужем и женой, все еще было впереди. Но вдруг Грибоедов смутил юную жену неожиданной просьбой. Отведя ее в заросли жасмина и указывая над возвышающийся над садом монастырь Святого Давида на Мтацминде, сказал: "Если со мной что-то случится, похорони меня там".
16-летняя Нина растерялась и уже хотела было заплакать, но муж приложил палец к ее губам и повторил дающее надежду "Если".
Чавчавадзе улыбнулась и, вернувшись в бальный зал, вскоре забыла об этом разговоре. А уже совсем скоро ей предстоит исполнить волю Грибоедова…
Воронцов
Расцвет сада и роскошь связаны с именем царского наместника князя Михаила Воронцова. Светлейший говорил, что "маленькая Грузия должна стать самым красивым, самым ярким парчовым узором на пяльцах российской вышивки". И делал все, чтобы так оно и случилось.
Прошло около двух столетий с тех пор, а о нем вспоминают с любовью и называют "Мишей".
Когда мои провожатые по дворцу рассказывали о том, как "Миша заботился о саде и пытался высаживать в нем виноградные лозы", я подумал, что речь идет о Саакашвили, так в Грузии называли бывшего президента. И это тоже свидетельствует о характере жителей Тбилиси — не смотреть на власть имущих снизу вверх.
Жена первого "Миши" (Воронцова) была больна туберкулезом, и для того, чтобы она могла совершать прогулки и дышать чистым воздухом, царский наместник распорядился, чтобы дворцовый сад не уступал садам в его южных имениях.
Любимым цветком княгини была ромашка, и все клумбы были усажены ею. Жена наместника ввела традицию благотворительных вечеров, на которых собирали деньги в фонд больных туберкулезом. По завершении вечера делалась групповая фотография.
Традиция прижилась. Снимки со стоящими амфитеатром рядами серьезных мужчин с белыми цветками на лацканах пиджаков можно и сегодня отыскать на "блошином" рынке в Тбилиси.
А ромашек на клумбах больше нет, да и сад теперь не имеет отношения ко дворцу. Сотрудники переживают: не могут высаживать то, что считают нужным, и не имеют возможности провести паспортизацию редких растений, многие из которых занесены в Красную книгу.
Дюма
…Только что закончился бал у Воронцова. После изысканного угощения гости выходят в празднично иллюминированный сад. На приемы к светлейшему князю мечтало попасть все общество.
Приемы бывали столь щедрыми, что застолья выдерживали не все. Тех, кто не справлялся с угощениями, выводили освежиться в сад. Писателю Александру Дюма, даром что тот слыл гурманом, почти час пришлось простоять, прижавшись к сосне. Так француз пытался прийти в себя после застолья, за которым он на спор выпил несколько бутылок вина, чем произвел впечатление на бывалых кутил и даже получил соответствующую справку.
Ее выдал Иван Кереселидзе, прапра-предок грузинской девушки Любы, ставшей спутницей жизни и музой еще одного сказочника, Григория Горина.
"Еще одного"- потому что Дюма, написав по возвращении с Кавказа одноименную книгу, перенесет на ее страницы массу баек, часть которых ему нашептали за обедами, а часть, думаю, он сочинил сам. Чего стоит его пассаж о том, что единица измерения в Грузии — это носы…
Джугашвили
В годы независимости Грузии во дворце проходили всевозможные собрания, здесь заседал парламент республики. В этих стенах в 1918 году было объявлено о независимости Грузии, Армении и Азербайджана.
После 1921 года на мраморных лестницах слышались шаги уже совсем других людей. А потом в его стенах и вовсе появился жилец.
Поселить в царских покоях мать Сталина предложил Лаврентий Берия. Поначалу женщину хотели перевезти в Москву, в Кремль. Но Кеке ответила категорическим отказом. "Не захотела в Кремле, будет в сырой земле", — сказал тогда Берия и приказал оборудовать квартиру во дворце.
От спальни великого князя Кеке тоже отказалась и согласилась лишь на три небольшие комнатки на первом этаже, окна которых выходят во внутренний дворик.
Рассказывают, что в одной из комнат стояли клетки с курами. Кеке каждый день ждала в гости сына, а время коротала, болтая с подругами и ухаживая за птицей.
Наконец, настал радостный день – Иосиф приехал в Тбилиси. Но в комнатку матери зашел лишь затем, чтобы сфотографироваться. Обедали в том самом зале, где за сто лет до этого танцевали гости Грибоедова. А потом мать с сыном отправились на прогулку.
Сад по периметру был оцеплен людьми в форме. Подойти нельзя, но любопытные тифлисцы всё равно сквозь ветви могли разглядеть две фигуры, обе практически одного роста — мужскую во френче и женскую в черном одеянии.
Здесь, на дорожках дворцового сада, Кеке и произнесла фразу, которая так понравилась Иосифу, что ее вскоре узнала вся страна. "Лучше бы ты стал священником", — сказала Екатерина Джугашвили.
Это была последняя встреча матери с сыном. Потом Кеке навещали лишь внуки. Она угощала их сладостями, плакала и жалела, что не может поговорить со Светланой и Василием, грузинский язык знал только старший Яков.
Когда в 1937 году ее не стало, Сталина ждали на похороны, сад и дворец привычно были оцеплены. Но вождь не приехал, в Тбилиси он прислал Ворошилова. Близился процесс над Тухачевским, было уже не до матери.
Из этого дворца ее и хоронили. Одна тбилисская старушка рассказывала мне, какое на нее, тогда девятилетнюю девочку, произвел впечатление топот десятка сапог по горбатой брусчатке, поднимающейся вдоль дворцового садика в сторону Мтацминды. Это сотрудники НКВД на своих руках несли гроб с телом Кеке на Святую гору, где ее предали земле неподалеку от могил Грибоедова и его Нино.
Дворец пионеров
С 1937 года хозяевами дворца стали пионеры. Часть обстановки и посуды отдали в музей, часть куда-то исчезла. От былого великолепия оставались только воспоминания.
Держался лишь сад, за которым ухаживали по-прежнему на совесть: кустарники аккуратно подстригали, на клумбы высаживали цветы, дорожки посыпали гравием.
Горожане любили это место, удобно же – самый центр, а свернешь с проспекта и вроде бы где-то за городом.
Имена тех, кто прогуливался под дворцовыми соснами, можно было видеть на афишах, расклеенных по городу. В 1941 на низких лавочках вполголоса беседовали Ольга Книппер-Чехова и Владимир Немирович-Данченко, находившиеся вместе с Художественным театром в Тбилиси в эвакуации.
Путь от гостиницы до сада по проспекту Руставели они старались проделать как можно быстрее. Но все равно приходилось останавливаться – Немирович встречал одноклассников, с которыми учился в местной гимназии, и пройти мимо и не обменяться хотя бы парой фраз было невозможно.
…В бывшем кабинете наместника загорается свет, на балконе открывается дверь, и выходит женщина с лейкой. В Тбилиси вечереет, становится прохладно и парочки на скамейках плотнее прижимаются друг к другу…
