— …Ты мою историю запиши, — предложила Нино, заметив мое бумагомарание рядом на скамейке. — Меня люди Джейн Эйр из Глдани называют.
Неслыханное словосочетание подстегнуло мой интерес.
— О, вот с этого места, пожалуйста, поподробней.
До конца уроков еще было два часа, и родители, ожидая своих чад, были настроены на активное общение. К нам тут же подсели желающие послушать.
— … Все свои студенческие годы я любила Гиви, — начала Нино. — Высокий, красивый, глаза большие, зеленые. Словом, было на что посмотреть.
— Наверно, вы были хорошей парой, судя по росту и цвету глаз, — вставила слушательница справа.
— Не говори, Элисо. Просто пара лебедей. Но все хорошее в этой жизни быстро кончается. Мой Гиви подорвался на динамите. Руки, грудь поранил и, самое главное, глаза. Один ослеп сразу, а другой на ниточке висел, как елочная игрушка.
Я из кожи вон вылезла, в Москву его повезла, к Федорову. Там тоже не отходила от него.
Глаз ему на место вставили, а зрение вернуть не смогли.
Приехала я с ним, слепым, обратно в Тбилиси. Решили мы расписаться несмотря ни на что. Мои какое-то время со мной даже разговаривать перестали. Не хотели, чтоб я за инвалида выходила.
В итоге мои смирились и дали мне приданое. Родила я двоих сыновей подряд. Живу, порхаю. Учти, на дворе 90-е годы, нет света и хлебные очереди по записи. Хотя кому я это говорю, и так все помнят, что было.
Приехали к нам свекровь со свекром из деревни. Решили, что так всем будет легче выживать. Свекр меня боготворил, а свекровь… Вот есть же противные женщины на свете. Пока сами проблему не создадут, спокойно кушать не могут. Это точно про мою королеву сказано.
Сперва она стала меня придирками изводить.
— Ты зачем Гивины носки не под тем углом повесила? Так они десять лет не высохнут. А почему у тебя вчера вечером посуда на столе осталась, вдруг соседка зайдет, что скажет?
Я молчу, не хочу с ней связываться и объяснять, что соседи люди культурные, по ночам в гости не ходят, а носки — не одеяло, как ни повесь — все же высохнут.
Тогда она стала моего мужа накручивать.
— Ты зачем жену одну в магазин за хлебом пускаешь? Иди вместе с ней, контролируй! Откуда ты знаешь, она в магазин идет или в другое место?!
Гиви и так контуженный. Ему много не надо. Слепой, а стал на меня кидаться с кулаками, как цепная собака.
Пыталась я со свекровью по-человечески поговорить. Не вышло. Она себе в голову вложила идею.
— Раз ты с моим сыном-инвалидом живешь, значит, за тобой какой-то грех, и ты Гиви держишь как прикрытие.
Другая, может быть, на моем месте и смирилась, а я — нет. Несправедливость не переношу. Еще немного, я бы этой негодяйке в волосы вцепилась.
Короче говоря, пришлось мне взять детей и уйти на квартиру.
Там мне буквально не на что было жить. Хозяйка терпела меня несколько месяцев из уважения к моим детям, потом попросила.
— Уйди, Нино, куда-нибудь, я тоже человек.
Идти было некуда. Тут я совершенно случайно встретила на улице своего бывшего ухажера Тенго. Прямо Бог послал. Узнал он о моем горе и тут же предложил.
— Выходи за меня замуж. Я всегда о тебе мечтал. Я буду за квартиру платить и сыновей твоих на ноги поставлю.
Я согласилась. Это ведь как надо любить, чтоб двоих чужих растить и о своем даже не заикаться. Троих в тот период мы бы никак не подняли.
Жили мы очень хорошо. Мои мальчики Тенго уважали, и он их тоже любил, как своих. Зарабатывал ремонтами.
Потом мои ребята выросли и уехали в Испанию на заработки. И тут Тенго попросил.
— Роди мне сына. Я очень хочу иметь свое продолжение.
Как ему отказать? А мне уже за 40. И вот так родился наш Шотико. Знала, что ношу Дауна, но все равно решила рожать. Как-нибудь, с Божьей помощью, поднимем его, и два брата не дадут ему пропасть после того, когда мы уйдем.
Но я не знала, что будет так трудно. Шотико очень болезненный. В год три раза лежим в больницах с гриппами и воспалениями легких. Хорошо еще, что нам как социально неимущим все государство оплачивает, и ему как инвалиду пенсия положена. И говорить ему трудно, только отдельные слова может произнести. Все равно Шотико у нас самый любимый из троих. Отец за него с ума сходит. Не дай Бог, увидит у сына заплаканные глаза, меня задушит.
Хотя и со стороны людей всякое бывает.
Как-то ехала я с Шотико в маршрутке. Села рядом со мной какая-то женщина. Посмотрела внимательно на моего пончика и говорит.
— Что за болезнь у мальчика?
— Синдром Дауна, — отвечаю.
Она круглые глаза сделала, будто первый раз услышала.
— Уй, что вы мне сказали! Говорят, они долго не живут, максимум до 16 лет.
(Шотико все это слышит, чувствует, что я уже на взводе, и тоже начинает нервничать. Он у меня очень тонкий мальчик.)
— Сколько вам лет, уважаемая?— спрашиваю.
— 67.
— 67 — грамм мозгов вы не нажили за столько лет! — ответила я и сошла с маршрутки.
Э, все такое вспоминать — нервы жалко. Все равно хороших людей больше, чем плохих.
Вот недавно у меня радость была. Все просила Господа, чтоб мне пианино достать. И вот, пожалуйста, добрые люди подарили. Пианино мне для дела нужно — Шотико музыке учить. Хоть и не говорит толком, а слух прекрасный. Надо этот талант развить, и, кто знает, может, он еще и далеко пойдет.
Так что у меня планов много, в депрессии впадать некогда. Я так не умру, пока моего мальчика на ноги не поставлю и хоть одну комнату ему не оставлю.
Тут зазвенел звонок, и Нино пошла выяснять, что нового Шотико освоил за прожитый учебный день.
