Не знаю, да и никто не знает, почему именно джаз создает такую камерную атмосферу общего душевного порядка – для всех сразу и для каждого в отдельности. Достаточно трио или квартета из профессиональных, глубоко чувствующих и изобретательных инструменалистов —подлинных импровизаторов, чтобы возникло очень верное впечатление, что исполнители и слушатели живут в эти счастливые минуты друг для друга. Так оно и бывает обычно, по сути. И именно в такие минуты вспоминается утверждение легендарного американского саксофониста Джона Колтрейна, что "джаз обращается напрямую к душе, а значит способен излечить наш продажный, сбившийся с пути мир".
Столица Грузии в течение последних тридцати лет прочно утвердилась на джазовой карте мира в качестве одного из центров и столпов джазовой музыки. Это произошло благодаря ежегодным фестивалям джаза, которые неизменно проводятся в Тбилиси с 1986 года. Это что касается осенних форумов, а кроме того следует иметь в виду и постоянные летние фестивали последнего двадцатилетия на черноморском берегу в Батуми. Впрочем, джазовое движение начиналось в Грузии еще с середины 50-х годов прошлого века, затем активизировалось в конце 70-х годов, а в 80-е годы состоялись фестивали, которые произвели на любителей джаза огромное впечатление, в том числе и за пределами Грузии. Особенно следует сказать о сенсационном фестивале 1989 года, собравшем сразу восемь ансамблей из США, в каждом из которых наличие легендарных имен и звезд первой величины превысило самые большие ожидания.
Музыка эта и раньше, пусть и в "местной упаковке", вдохновляла советских музыкантов на интересные достижения. Но знаете, что самое любопытное? Вместе с оркестром Леонида Утесова еще в 30-е годы в тревожных условиях тогдашнего СССР работали, активно репетировали и выступали на сценических площадках Москвы, Ленинграда, Нижнего Новгорода, Киева, Ростова до двух десятков профессиональных джазовых оркестров, руководимых Леонидом Дидерихсом, Александром Варламовым, Виктором Кнушевицким, Александром Цфасманом, Яковом Скоморовским и другими музыкантами, аранжировщиками, композиторами. Их гастрольная деятельность всемерно поощрялась властями, которые, несмотря на критику "чуждого искусства" со стороны иных идеологов, видели и слышали в звучании бендов того времени новые возможности. Сталин, вопреки обратным утверждениям, ценил мобилизующую роль оркестров и впоследствии нашел им широкое применение на фронтах войны.
Так вот, Джон Колтрейн, прозванный "мессией джаза", утверждал: "Главное, что может дать музыкант своим слушателям, это картина чудесных видений, которые открываются ему в Мироздании". Действительно, душевность, мечтательность, артистизм и склонность к импровизации свойственны людям издавна. Джаз существует, исповедуя различные стили, направления и формы выражения, уже целое столетие, однако мечта Колтрейна — излечить и спасти с его помощью "продажный мир" — все еще не реализована. Задача слишком тяжела, хотя без этой музыки, как и без искусства в целом, жизнь человечества выглядела бы еще более удручающей. Столетие однако прошло не напрасно: джаз получил широкое распространение, и Грузия исключением не стала. Тому способствовали те самые душевность, артистизм, склонность к импровизации и музыкальность, позволившие местному населению или, точнее говоря, той культурной прослойке горожан, которые оказались лучше готовыми к восприятию нового искусства, впитать особенности неведомой ранее музыки.
Не так давно стало известно, что первое джазовое трио было создано в Тбилиси 9 мая 1945 года, и в этот день в политехническом институте состоялся полуторачасовый концерт, в котором десять минут было отведено выступлению трех студентов — гитариста, контрабасиста и барабанщика. Просуществовало трио недолго, но такой факт имел место. Прошло еще десять лет, и появились первые джазовые оркестры, созданные в вузах: к примеру, в том же ГПИ, Институте инженеров железнодорожного транспорта (ТБИИЖТ), сельхозинституте. Затем был создан Государственный эстрадный оркестр "Рэро". Ими руководили Иосиф Тугуши, Даниил Браславский, Адольф Ованов, Константин Певзнер, и все они пользовались популярностью и успехом.
В основном исполнялись патриотические песни, пародийные номера с критикой западного образа жизни, грузинские, российские и прочие эстрадные песни и инструментальная музыка. Порой исполнялись и те популярные образцы американской музыки, включая песни из фильмов, которые считались приемлемыми для репертуара. Но это было редкостью, своего рода исключением из правил. Приезжали оркестры с замечательным репертуаром для тех времен и с превосходным звучанием, возглавляемые подчас широко известными деятелями культуры, композиторами и инструменталистами. Достаточно назвать имена гастролеров из Москвы и Ленинграда, оркестры из Баку и Еревана.
Потом, в конце 50-х годов, пользуясь тем, что идеологический "железный занавес", отделяющий СССР от западного мира, был в той или иной степени открыт, в Грузию стали возвращаться эмигранты, а с ними из Шанхая вернулся и трубач Георгий Габескирия со своим оркестром. Он еще более усилил в Грузии интерес к джазу, показывая добротные образцы исполнения, как и довольно высокое мастерство солистов-импровизаторов. В тот период на киноэкранах появился фильм "Серенада солнечной долины", в котором снимался оркестр американского тромбониста Гленна Миллера, и эта трофейная лента настолько захватила воображение зрителей, что стала дополнительным стимулом для увлечения джазовым искусством как таковым и, в частности, оркестровой музыкой.
В Тбилиси без особого опоздания стали возникать свои оркестры и малые составы. Они выступали в парках и на концертах в филармонических залах, на предприятиях, играли перед началом сеансов в кинотеатрах. В республиканском дворце учащейся молодежи, наряду с множеством кружков, появился духовой оркестр, где можно было научиться играть на трубе, саксофоне, тромбоне, валторне. Эту "школу духовиков" возглавлял педагог и музыкант Николоз Чичинадзе, причем оркестр почти всегда участвовал в праздничных гражданских парадах.
Появлялось все больше тех, кто всерьез и основательно был увлечен этой музыкой. К примеру, одержимых и страстных коллекционеров тогдашних виниловых дисков. Их фонотеки подчас насчитывали сотни, а у кого-то впоследствии и тысячи граммпластинок, хотя находить их и приобретать, или, как говорилось тогда, "доставать", было делом непростым. Все эти неспокойные люди охотно обменивались информацией, переписывали музыку друг у друга с магнитофонов, слушали ее и обменивались мнениями, делились впечатлениями, улучшали, скажем так, джазовый климат.
В Грузии все еще было неспокойно, и последствия гражданских конфликтов после распада СССР сказывались. Но тем не менее в 1997 году по инициативе мэрии города Тбилиси был создан джазовый оркестр под названием "концертного оркестра". В 2006 году он завоевал в Монте-Карло титул "Лучшего оркестра года в Европе" и оказался по сей день единственным, кто получил такое звание, если иметь в виду пространство СНГ и восточной Европы. Оркестр и в самом деле отличается высоким исполнительским уровнем, насыщенностью звука, способностью интерпретировать самые сложные джазовые произведения. Это сплав опытных и молодых музыкантов, которыми в течение всех двадцати лет руководит Гиви Гачечиладзе, известный как мастер оркестрового звучания, аранжировщик высокого класса и один из культиваторов джаза в Грузии. В праздничный для джаза день его оркестр его оркестр прозвучит на сцене Грузфилармонии. Концерт приурочен к 20-летию создания оркестра.
В каждом виде искусства, и джаз не исключение, есть свои этапные моменты. К примеру, вершиной джаза считается направление "бибоп" — как наиболее зрелая пора романтического джаза. И с этим явлением, его рождением связана одна любопытная история.
Трубач Диззи Гиллеспи, альт-саксофонист Чарли Паркер и пианист Бад Пауэлл — поистине легендарные корифеи эры бибопа, составили костяк того джазового квинтета, который поразил воображение слушателей в Торонто на первом же концерте 5 мая 1953 года в зале "Мэсси-холл". Вместе с ними на этих "смотринах" нового направления выступили столь же признанные мастера — басист Чарли Мингус и барабанщик Макс Роуч. Но дело в том, что Паркеру пришлось играть на взятом напрокат пластиковом саксофоне (свой он потерял в пути или, как говорят, выменял на несколько бутылок виски), но никто так и не заметил, что инструмент "не тот". Благодаря виртуозности исполнителя звучал он так же безукоризненно, как и обычный. На этом отчетном концерте новая музыка получила благословение слушателей и впервые отправилась в мир.
Однако все помнят, что джаз начинался с блюза, музыки угнетенных и обделенных. Композиций в блюзовом стиле вообще-то создано огромное множество. Например, "Блюз западной окраины", "Бейси-стрит блюз", "Блюз королевского сада" — можно называть еще и еще. Но есть особые случаи. Больница св. Джеймса в Нью-Орлеане воспета в буквальном смысле и не забыта по сей день. В прежние времена, а именно – в начале прошлого столетия, она нередко оказывалась последним пристанищем для жителей этого южного американского города. Того, где рождался джаз, и особенно – старый, с его первоначальными и горькими попытками призвать человеческие сердца стать менее черствыми и более отзывчивыми. Эти попытки сопровождались мучительными судорогами сознания, возникавшими от глубокого непонимания того, как и почему наполняется человек горестным состоянием, близким к отчаянию.
Джазовые музыканты всегда были в числе тех немногих, кто был готов к отзывчивости. Эти люди имели склонность не только к безудержному веселью. Они, как правило, сопровождали в Новом Орлеане траурные процессии, и этот скорбный путь нередко начинался с больницы, которая носила имя того самого святого Джеймса. Так появился и очередной блюз – в честь этого богоугодного заведения с его невеселой репутацией.
Слушаю и удивляюсь. Вслушиваюсь в эту музыку, и еще более поражаюсь…
В ней – то необходимое, без чего не бывает полноценных эмоций. Здесь – ирония, наполненная печалью. Стенания предков, сгибавшихся под тяжестью противоречивой и ожесточенной жизни. Первый крик и последний вздох. Улыбка, смущение и поцелуй.
Слушаю и удивляюсь, потому что все это выражено с отчаянной обнаженностью в этой музыке, самой искренней в готовности не соврать о превратностях судьбы.
Она так и называется – блюз.
Протест, выраженный средствами искусства, порой неявный для угасающего взора и нечуткого слуха. Но всегда по сути громогласный и привлекательный.
Отзвук многовековой участи! Он исполняется так, этот блюз, что описывать его нет смысла. Есть смысл слушать. И – удивляться. И вслушиваться, чтобы пережить состояние, просветляющее души.
И тогда ты идешь за этим зовом, чтобы понять трагизм обездоленных и призыв к сочувствию унижаемым. И учишься тому, как отвечать на такой призыв. Ты хочешь понять того, кто обращается к тебе, ибо поет он, как те дрозды, не для славы. Но для души, умиротворения и покоя.
Не знаю, какой цвет кожи у поющего, но душа у него – белая.
Блюз родился в лабиринте непостижимой жизни. В суматошном вращении сознания, ищущего спасения. В запутанной вечностью круговерти желаний и дурмане невыплескиваемой страсти. В безудержном существовании идеи любви и уповании на появление выхода из лабиринта, в котором поначалу все неясно, но все устремлено к свету.
И мы всякий раз слышим, что происходит в человеке неудачливом и обманутом, преодолевающем рабство в себе и вытаскивающем себя из рабства. Живущем благодаря той музыке, которая звучит в нем всегда, если даже она не слышна ему самому. Но она при этом существует. Иначе она не смогла бы вырваться на свободу…
Блюз родился в непостижимой жизни. В стране, имеющей свое название, как и все другие страны. И она нам нужна. Но только такая – сердобольная и немного виноватая, разумная, честная и необремененная отсутствием совести, нелицемерная и знающая истинную цену человеческой жизни. Такая нам и нужна она, Америка. Такая, которая все еще поет блюз, по-прежнему жалея человека. И мы хотим верить, что она хоть как-то сохранит себя прежнюю, чтобы не унижать человека, ищущего успокоения наряду с хоть каким-то уважением к своему немногословному и тихому достоинству.
Праздничный день для джаза — это прекрасно. Но он всегда весь торжественный, ликующий, дарящий устойчивое ощущение счастья.
