Читайте первую часть — "Елена Рубинштейн: грузинская любовь императрицы косметики"
После свадьбы князь и княгиня Гуриели-Чкония начали вместе обживать огромные апартаменты Елены на острове Святого Людовика в Париже. От прежней квартиры, не менее роскошной, надо заметить, на бульваре Распай Рубинштейн отказалась сразу после развода с первым мужем.
В гостиных, уставленных мебелью, принадлежавшей Людовикам Четырнадцатому и Пятнадцатому, собирались все сливки города. Елена была занята работой: ее фирма начинала запуск новых антивозрастных кремов. Лучшей рекламой продукции была сама Рубинштейн, которая выглядела значительно моложе своего возраста. Супруг княгини в это время организовывал всевозможные вечеринки и приемы. Причем делал это с традиционным грузинским гостеприимством и размахом.
Светские сплетники потом говорили, что Рубинштейн ни в чем не изменяет себе. Как и Эдвард Титус, устраивавший вечеринки с участием популярных писателей и артистов, Арчил Чкония завоевывал богемный Париж. А Елене в обоих случаях было все равно. Во время этого приема она дремала. А на одной из вечеринок Титуса отказалась разговаривать с самим Марселем Прустом. Тот поинтересовался у Рубинштейн, какой косметикой следует пользоваться герцогиням. Но Елена даже не удостоила его ответом. "От него так пахло нафталином, — говорила она потом. — Да и откуда мне было знать, что он станет таким знаменитым?"
Чкония, в свою очередь, ввел Рубинштейн в заветный для нее мир аристократии, видные представители которой доживали свой век в Париже. Князь познакомил Елену с великой княгиней Марией Павловной, двоюродной сестрой последнего российского императора. Когда впоследствии Рубинштейн перечисляла имена своих знаменитых клиентов, русскую великую княгиню она называла одной из первых.
Друзьями семьи Гуриели-Чкония стали адъютант последнего российского государя князь Георгий Эристави и его жена, княгиня Мери Шарвашидзе, фрейлина императрицы Александры Федоровны, ставшая в Париже моделью Коко Шанель. Земляки Арчила рассказывали Елене о дореволюционном Петербурге, об укладе жизни при царском Дворе, о том, какими на самом деле были российские монархи.
Рубинштейн была счастлива. Попав в столь высокое, еще недавно казавшееся ей недосягаемым общество приближенных к Его Величествам, она чувствовала себя на вершине мира. И самым главным было то, что в круг избранных Елена попала вовсе не при помощи денег, а благодаря любви.
Вскоре Париж наскучил Рубинштейн. Город был покорен, на самой модной улице Фобур Сант-Оноре вовсю работал громадный салон, которым руководили зять Мариам Чкония и одна из сестер Елены. Теперь все взоры новоявленной княгини Гуриели-Чкония были направлены на Америку, которой она должна была представить своего молодого мужа.
В этот раз завоевывать приходилось светское общество Америки. Премьерный показ молодого супруга прошел удачно. Не считая новых статей, теперь уже в американской прессе, о сомнительном титуле мужа Рубинштейн. Но Елену обижали не газеты, а владельцы приглянувшейся ей квартиры на Манхеттане, отказавшиеся продать ее Рубинштейн из-за того, что та была еврейкой.
Решение вопроса подсказал князь Гуриели-Чкония: "Если тебе так понравилась квартира, давай купим весь дом!"
Подобная масштабность пришлась Рубинштейн по вкусу. Во время медового месяца, который они с Арчилом провели в круизе вокруг Латинской и Южной Америки, Елена успела купить дома в Буэнос-Айресе, Рио-де-Жанейро, Панаме. А вернувшись в Нью-Йорк, открыла "Дом Гуриели" — первое в мире заведение, целиком посвященное мужской моде. Официально его руководителем считался Арчил Чкония. На самом же деле все решения, включая вопросы покупки салфеток для ресторана, принимались Рубинштейн.
Но князь и не пытался оспаривать позиции жены. Тем более, что ему было не до занятий бизнесом. Арчил часто улетал в Лос-Анджелес, где на Сансет-бульваре у него появилась масса друзей среди голливудских звезд. Одной из его самых близких подруг была Джанет Макдональд. Именно по примеру этой актрисы, игравшей роли в драматических фильмах так же успешно, как и в музыкальных, строился образ советской кинозвезды Любови Орловой.
Чкония фильмов с Орловой не видел. Ими увлекалась его грузинская родня, которой Арчил регулярно отправлял посылки. Чемоданы из Америки приходили в Тбилиси под видом гуманитарной помощи. Шелковые ночные рубашки, смокинги, брюки для верховой езды либо менялись на местном базаре на продукты, либо распарывались и перешивались в модные платья.
В Нью-Йорке Арчил занимался организацией вечеринок в их с Еленой 26-х комнатных апартаментах на Парк Авеню, которые с его легкой руки стали именовать, как "Рубинштейн Хилтон". В дом приглашалось столь избранное общество, что списки гостей на следующий день печатали в светских новостях.
Гости осматривали полотна Дега, Ренуара, Модильяни, Пикассо, Тулуз-Лотрека из коллекции Рубинштейн, затем угощались коктейлем во французской рисовальной комнате, обедали в комнате мечтаний, а после усаживались за партию в нарды или бридж. Спальню с огромной кроватью, изголовье и подножье которой подсвечивались флюорисцентной лампой, показывали лишь избранным.
Частым гостем в доме Гуриели-Чкония бывал Сальвадор Дали, написавший портреты князя и княгини. Испанец был хорошим другом Арчила, о чем годы спустя рассказал проникшим на территорию его дома в испанском Фигейросе двум грузинам. Те попытались через забор перелезть в сад Сальвадора и неожиданно столкнулись там с самим хозяином. От полиции непрошенных гостей спасла их национальность.
Когда Дали услышал, что перед ним грузины, то пришел в самое благостное расположение духа, пригласил их за стол и поведал, как весело проводил время в Нью-Йорке с Арчилом Гуриели-Чкония.
В конце жизни Рубинштейн будет говорить, что ее брак с Арчилом Гуриели-Чкония был идеальным союзом. Хотя, по большому счету, у каждого из супругов была своя жизнь. Единственное, что их объединяло, была страсть к бриджу. Из-за игры Рубиншейн иногда могла нарушить режим и не отправиться в постель в 10 часов вечера. Но даже в этих случаях она просыпалась в 6 утра и в 7:30 уже проводила первые встречи. Не покидая при этом своей спальни. Арчил в это время сладко спал в соседней комнате.
На здоровье князь никогда не жаловался. Потому его неожиданная смерть от сердечного приступа в 1956 году так поразила Рубинштейн. Несколько дней Елена не выходила из своей комнаты. Она была настолько потрясена смертью любимого человека, что первым пунктом своего завещания решила сделать требование похоронить ее в одной могиле с Арчилом.
Елена Рубинштейн, княгиня Гуриели-Чкония, прожила 94 года. В конце жизни она поражала близких удивительной скупостью. Обладательница десятков миллионов долларов лично следила за тем, чтобы в офисе и дома не горел свет в комнатах, где никто не находился. Радовалась тому, что ее соседом в Париже стал премьер-министр Помпиду. По утрам Рубинштейн вызывала такси в то же время, когда за Помпиду приезжал кортеж. Пристроившись позади машин премьер-министра, Елена легко миновала светофоры и таким образом платила по счетчику меньше на несколько франков.
Елена успела встретить свой 94-й день рождения. До самого последнего дня ее внешний вид был безукоризнен.
"Как бы у женщины не тряслись руки, — говорила Рубинштейн, — она всегда сможет найти силы нанести макияж".
30 марта 1965 года Елена, как обычно, отправилась на работу. Почувствовав себя плохо, она попросила вызвать врача. Тот настоял на госпитализации в один из нью-йоркских госпиталей. Это был, пожалуй, один из тех редких случаев, когда Рубинштейн позволила кому-то распоряжаться собою. В эту же ночь ее не стало…
За несколько лет до смерти Рубинштейн побывала в Москве. На выставке, где она лично представляла продукцию своей фирмы, к ней подошла пожилая женщина. И сказала, что она — родственница Арчила Чкония. На лице Елены вновь появилась улыбка. Та самая, которой она улыбнулась два десятка лет назад, когда встретила самую большую любовь своей жизни…
