В сентябре 1899 года великий норвежский писатель Кнут Гамсун совершил первое за свои 40 лет жизни путешествие. Он отправился через Россию на Кавказ. Возможно, путешествие явилось свадебным, ибо в дорогу с собой писатель взял молодую жену Берглют Бех. Результатом этой поездки стала вышедшая в 1903 году книга "В сказочном царстве. Мечты и впечатления о Кавказе".
Кнут Гамсун со своей спутницей из Финляндии прибыл в Санкт-Петербург и в тот же вечер на поезде отправился в Москву. Пребывание и здесь было недолгим. На следующий день писатель отправился на поезде по маршруту Москва – Воронеж – Ростов-на-Дону – Армавир – Пятигорск – Владикавказ. Затем писатель двинулся в Тифлис на запряженной четырьмя лошадьми коляске, проведя в пути трое суток.
Вот как описывает Кнут Гамсун встречу с Казбеком: "Вдруг за крутым поворотом справа открывается ущелье, и нашему взору, совсем близко, предстает Казбек с его сверкающими на солнце ледниками. Он поражает нас своей мощью – высокий, грозный, безмолвный. Нас пронизывает неповторимое щемящее чувство: Казбек, словно существенно из другого мира, стоит в окружении присягнувших ему на верность гор и смотрит на нас. Я неловко спускаюсь с коляски, обхожу ее сзади и, крепко держась за нее, смотрю на Казбек. У меня кружится голова, меня словно срывает с места, поднимает на дорогой, и я оказываюсь лицом к лицу с Богом".
Оказавшись в населенном пункте Коби, и восхищаясь окружающей природой, писатель задумывается о Боге и его творении. "Сев на землю, я смотрю на небо, а так как я в отличие от многих еще не выяснил своего отношения к Богу, я на некоторое время погружаюсь в раздумья о Боге и его творении. Этот волшебный чарующий мир, это древнее место ссылки, в которое я попал, оказалось самым удивительным краем на свете".
На протяжении всего пути Кнут Гамсун не перестает поражаться творениям природы и задается риторическим вопросом: кому лучше живется – европейцам и янки или кавказцам?
"Луна светит уже довольно ярко, хотя всего пять часов пополудни, и солнце и луна одновременно сияют с небес, и очень тепло. Этот мир не похож ни на один из виденных мною прежде, и я опять думаю о том, что мог бы прожить тут всю жизнь. Мы уже настолько спустились в долину, что снова начинаются виноградники, в лесу растет орех, солнце и луна одновременно светят, соперничая друг с другом. Великолепие природы подавляет здесь человека; даже тот, кто живет тут постоянно и каждый день наблюдает это великолепие, все равно не перестанет поражаться ему… Кавказцу неизвестны падения и взлеты курса на нью-йоркской бирже, его жизнь не похожа на бега на ипподроме, он живет не спеша, питаясь плодами с деревьев или мясом баранов. Можно ли считать, что европейцы или янки превосходят кавказцев? Бог его знает. Это так спорно, что никто, кроме Бога, не может ответить на этот вопрос".
В пути писатель заостряет внимание на грузинских селениях. "Каждое такое селение представляет собой сросшийся комплекс домов, они стоят друг над другом, лепясь вверх по склону. Здесь нет ни улиц, ни дорог, дома соединяются между собой лесенками, они, словно полки, висят на склоне один над другим или рядом друг с другом".
Писатель содрогается при виде отвесных скал и бездонных пропастей. Кнут Гамсун описал случай, когда на одном из самых опасных участков дороги, словно из-под земли, вынырнули два мальчугана 6 или 8 лет и начали плясать и кувыркаться. С беспримерной дерзостью кувыркались они на самом краю дороги, исполняя смертельный танец. "Мне оставалось только раскошелиться и заплатить им".
"Мы приближаемся к Тифлису. Дорога все время идет берегом Куры. Кура величественная и прекрасна… Вдали возникает Тифлис – это россыпь точек, какой-то особый мир. Над ним висит туманная дымка. Вот он – Тифлис, город, о котором писали многие русские поэты и который присутствует во многих русских романах. Я вдруг чувствую себя молодым, с удивлением смотрю по сторонам и слышу, как громко бьется мое сердце. Нечто подобное я испытал, когда мне в первый раз предстояло слушать лекцию Георга Брандеса. Он читал в университет в Копенгагене. Мы бесконечно долго ждали на улице под дождем, толпясь перед запертыми дверьми, но вот двери отворились, и мы помчались бегом по лестнице, по коридору, в зал, где я нашел себе место. И опять долго ждали, зал наполнялся, многоголосо гудел. И вдруг разом все стихло, воцарилась мертвая тишина, я услыхал удары собственного сердца. Наконец он поднялся на кафедру…"
Вот что сообщал своим норвежским читателям о Тифлисе писатель:
"Город насчитывает сто шестьдесят тысяч жителей, из них мужчин в два раза больше, чем женщин. Говорят здесь на семидесяти языках… Тифлис побывал под властью римлян, персов и турок, теперь он под властью русских. Своим расцветом в последние годы Тифлис обязан выгодному географическому положению – он лежит на скрещении торговых путей, идущих через горы и связывающих Каспийское и Черное море, Россию и Армению. В городе есть великолепный музей, театр, собрание живописи, ботанический сад, крепость… А высоко-высоко над городом стоит монастырь Святого Давида. Он расположен на священной для грузин горе Мтацминда. В этом монастыре находится могила Грибоедова".
Кнут Гамсун: "Город оказался не очень интересным, но в один из его уголков мы возвращались раз за разом и все не могли налюбоваться – это был азиатский квартал. В Тифлисе были магазины с зеркальными витринами, и конки, и театр-варьете, и дамы, и господа, одетые по-европейски, но в азиатском квартале все было иначе, да и улицы здесь, можно сказать, и не улицы, а какие-то переулки, петляющие проходы, лесенки, ведущие от дома к дому, вверх и вниз.
В лавках торговали представители всевозможных народностей и продавали самые удивительные вещи… В окружение ослов, лошадей и собак на улице работают ремесленники, кузнецы раскаляют железо в маленьких горнах, куют его на маленьких наковальнях. Золотых и серебряных дел мастера шлифуют, чернят, чеканят и гравируют свои изделия, украшают их бирюзой и другими камнями. Портные на привезенных с Запада машинках шьют длиннополые суконные бурнусы… В лавках продаются главным образом шелковые ткани, вышивка, ковры, оружие и украшения… Тут и там в крохотных лавчонках сидят писцы и пишут, кому что требуется…
Тихо и неторопливо течет жизнь азиатского квартала вдали от всего мира. Здесь царит тишина, а кругом слышится шум современного торгового города, как будто там Америка. Нечасто услышишь здесь громко произнесенное слово, редко прозвучит ненужный крик. Тихие голоса, сдержанные кивки тюрбанов – и все. В азиатском квартале почти нет женщин, очень редко можно увидеть двух беседующих женщин с детьми на руках, и они тоже говорят совсем тихо. Армяне в своих лавках составляют исключение. Они громкоголосо расхваливают свое оружие и откровенное обманывают своих покупателей здесь, как, впрочем, и в любом другом месте. Еврей может одурачить десять греков, но армянин одурачит десять и греков и евреев…"
Из Тифлиса Кнут Гамсун отправился в Баку, а оттуда планировал совершить поездку на Восток, в Персию. Однако французский аккредитив, который держал в кармане писатель, резко изменил планы путешественника. В Бакинских банках не стали выдавать по этому документу деньги, поясняя, что подобных финансовых бумаг никогда ранее не видели. Гамсун вынужден был возвратиться обратно в Тифлис, где банки работали с французскими аккредитивами. Но, получив наличные в Тифлисе, Кнут Гамсун вдруг вместо Персии решил ехать в Батуми, к Черному морю.
Вот каким увидел портовой город писатель:
"Батум насчитывает сорок тысяч жителей или немногим больше, по виду он отчасти напоминает и Тифлис, и Баку – большие современные каменные здания перемежаются маленькими забавными каменными постройками, оставшимися со времен турок. Улицы широкие, но не мощеные, ходят и ездят тут прямо по песку. В порту множество судов, от небольших парусников, пришедших сюда из более южных городов и даже из Турции, до больших европейских пассажирских судов из Александрии и Марселя…
В жизни Батума есть нечто похожее на жизнь южных штатов Америки. Ресторан, гостиницы посещает публика в европейских костюмах, шелках и бриллиантах. Она заказывает изысканные блюда и пьет шампанское… Замашки американцев из южных штатов особенно появляются у посетителей, когда они платят по счету. Нужно или не нужно, но они любят платить самыми крупными купюрами, которые официанту приходится разменивать у самого хозяина. И дают большие чаевые. И оставляют вино в бутылках и рюмках…
В Батуме тоже есть свой приморский бульвар. И вечером там полно гуляющей публики и экипажей. Тут и горячие кони, и шуршащие шелка, и зонтики, и улыбки, и приветствия – все как в любом городе южных штатов. Есть тут и свои щеголи, франты, в высоких, похожих на манжеты, воротничках, вышитых шелковых рубашках, сдвинутых набекрень шляпах и с тростями толщиной в руку… Не высокомерие заставляет их так наряжаться, просто им тоже хочется обратить на себя внимание, и они выбирают этот чисто внешний способ, который помогает им быстро достичь цели и не требует больших усилий. Шляпа скорее может прославить человека, чем книга или картина. Этим французы и пользуются, и почему бы им этого не делать?"
Свои путевые очерки "Сказочное царство" автор завершает так: "Завтра мы снова едем в Баку, а оттуда дальше, на Восток. Скоро мы расстанемся с этим царством. Но меня всегда будет тянуть сюда. Потому что я пил воду из Куры". Но Кнут Гамсун не вернулся в Баку. На пароходе он пересек Черное море, миновал Босфор и прибыль в Константинополь.
Спустя год после поездки на Кавказ Кнут Гамсун в письме, адресованном норвежской поэтессе Дагни Кристенсен, напишет: "…Более удивительной и прекрасной сказки я не переживу уже никогда, особенно прекрасной была поездка из Владикавказа через горы в Тифлис… Это другой мир, люди там красивее, вино краснее и горы выше. И я думаю, что возле Казбека Бог живет круглый год…"
В письме немецкому другу и издателю Альберту Лангену Кнут Гамсун писал: "…В настоящее время меня больше всего радует "Кавказская книга", которая будет лучшей из всего, что я написал". Но лучшей в его жизни станет написанный в 1917 году роман "Соки земли", за который в 1920 году писатель будет удостоен Нобелевской премии.
Книга "В Сказочном царстве" была издана в 1903 году, в том же году Кнут Гамсун опубликовал драму о любви "Царица Тамар", написанную под впечатлением поездки по Грузии. По этому произведению в 1904 году в Национальном театре Осло был поставлен спектакль, правда, особого успеха он не имел. Хотя музыку специально к этому спектаклю написал знаменитый норвежский композитор Юхан Халворсен.
Спустя сто лет после путешествия Кнута Гамсуна по России и Кавказу два норвежских журналиста Бьерн Рюдборг и Уле Петер Ферланд совершили поездку по следам писателя, чтобы "постараться найти это сказочное царство". И они его обнаружили, о чем рассказали в путевых очерках "В сказочном царстве – сто лет спустя". "Мы не пили воду из Терека, Арагви и Куры, – пишут Бьерн Рюдборг и Уле Петер Ферланд, – но мы всегда будем стремиться еще раз побывать здесь. Кавказ – это сказка, он неповторим и жесток!"
